Диалектически, стратегия осознания противоречит стратегии опознания элементов содержания. Если субъект задействует свое сознание для поиска известного ему элемента модели ситуации, он принципиально не сканирует ситуацию на наличие инородного признака. Однако результат обоих видов деятельности – текст – снимает данное противоречие.

Человек не в состоянии хранить в памяти весь процесс открытия, основанный на интеграции отдельных признаков. Старые данные не просто хранятся на складе на полках, они подвергаются «изометаморфизму», спрессовываясь, данные о мире складываются в новые цельные образы.

«Надо иметь в виду, что зафиксированные в памяти целостные эталоны, как правило, отражают лишь привычные подклассы заданного класса. Надо такжеиметь в виду, что опознавательная система работает по правилу: все, что не совпадает с целостными эталонами заданного класса, оценивается как «не то», как объект иного класса. Такой механизм, в условиях когда эталоны отражают лишь привычные подклассы, неизбежно порождает ошибку, если предъявляется объект непривычного подкласса. Чтобы избежать ее, есть только одно средство – реагировать на необычность предъявляемого объекта экстренным переключением на использование старого, контрольного способа – последовательной проверки заданных общих признаков класса». [2].

В соответствии с данными исследователей, мы получаем представление о том, каким образом многознание выступает основой пусть не глупости, но по крайней мере неадекватности в отображении действительности. Необходимость переключаться на уточнение признаков, дабы не ошибиться в интерпретации целого, состоящего из суммы этих признаков, есть одно из обязательных условий при работе автора с «необычным» контекстом. При этом сама «необычность» не является внешней характеристикой контекста. "Необычность" является исключительно субъективной авторской характеристикой. Стратегия опознания в принципе неприменима в ситуации работы с контекстом, если требуется его "необычность". Один и тот же контекст поэтому может быть и обычным, и необычным; искусство автора в том и состоит, чтобы переключиться в своих стратегиях в нужный момент, инициируя в сознании стимул опознания (обычного) или осознания (необычного).

«Формирование умения переключаться с одного способа опознания на другой <…> должно рассматриваться составителями обучающей программы как одна из важнейших ее целей» [2]. Очевидно, что в реальной ситуации оба механизма могут быть задействованы способом антиципации – при переходе от одной группы признаков к другой.

Ограничиться набором знакомых признаков ситуации – или почувствовать, феноменологически ощутить наличие «инородного» признака; субъект при контакте с действительностью постоянно осуществляет данный выбор. Стратегия поиска инородного признака осуществляется в конкуренции со свернутым эталонным опознанием объекта. Инородный признак «скрыт» в целостном гештальте эталона восприятия. Без определенной настройки сознания на «инородное» инородный признак не будет воспринят, а значит, отображение объекта в сознании субъекта будет ограничено имеющимся знанием. Необходимо не столько соотнесение с конкретным – понятийным – образом, как в стратегии опознания, сколько соотнесение со специфическим образным знанием «инородного», причем речь идет об особой – ментальной – образности.

«В настоящее время имеется недопонимание двух обстоятельств: 1) даже хорошо сформулированное (адекватное по содержанию, достаточно широкое и пр.) понятие еще не обеспечивает всех необходимых умений; 2) этот дефицит восполняется образным знанием, но только в том случае, если формируется богатый арсенал образов, соответствующий самым разным подклассам заданного широкого класса объектов, поскольку общий, родовой образ для такого класса, как правило, отсутствует» [3].

Частным случаем стратегии осознания при создании художественных текстов является процесс остранения (термин В.Шкловского). Остранение –  термин, введенный русскими формалистами. Виктор Шкловский в статье «Искусство как прием» (сб. «Поэтика», П., 1919) так определяет «прием остранения»: «Не приближение значения к нашему пониманию, а создание особого восприятия предмета, создание «видения» его, а не "узнавания"». Это особое восприятие создается «затруднением формы» художественного произведения, например тем, что вещь не называется своим именем, но описывается как в первый раз виденная; в качестве примера остранения Шкловский приводит описание оперы из «Войны и мира».

Прием остранения имеет своей целью «вывод вещи из автоматизма восприятия». «Целью искусства, – говорит Шкловский, – является дать ощущение вещи, как видение, а не как узнавание; приемом искусства является прием «остранения» вещей и прием затрудненной формы, увеличивающий трудность и долготу восприятия, так как воспринимательный процесс в искусстве самоцелен и должен быть продлен».

В контексте обучения гуманитарным знаниям, когда в ход идут социальные образы, например образы ситуации, роль формирования широкого опытного класса объектов еще более возрастает. Ведь «родовой образ» находит свое воплощение в основном лишь в вербальном отображении и создает трудности однозначного предъявления в учебной деятельности. К тому же инородный признак может попросту «затеряться» в потоке информационных стимулов.

Современный мир характеризуется переизбытком информации. Разбросанных в информационном пространстве разрозненных признаков явлений и объектов наше сознание улавливает значительно больше, чем может осмыслить, «собрать» в цельную вещь, ситуацию или явление. Внимание субъекта должно стать гиперизбирательным, если субъект хочет сохранить над ним свой контроль.

Другая, взаимосвязанная, проблема – «упакованность» смыслов в современном мире. Признаки свернуты таким образом, чтобы осознание информационного контекста происходило максимально быстро. Однако быстро – значит поверхностно. Поверхностность стала отличительной чертой современного сознания, поверхностность, которая обусловлена заданными темпами, а также сформированными и внедренными кодами восприятия. В условиях жесточайшей конкуренции тем, знаков субъекту жестко указывают: где, как и что опознавать, ограничивая возможности внимания, вынуждая его существовать в дефиците времени. Поверхностный "срез" идеи просто удостоверяет нужную конфигурацию объектов, а глубинное проникновение в суть – невостребованный, несовременный и конфликтный современному обществу способ проявления индивидуального сознания. В обществе осознание распределено между его членами в строгом соответствии с профессией: специалисты получают деньги, например, за рецензии на фильмы или экономические обозрения, предоставляя результаты своего осознания другим членам общества. Потребление результатов работы чужого сознания приводит к тотальному явлению «навешивания ярлыков», когда собственное осознание субъекта не нацелено на смысловую суть «упакованных» вещей. Упакованная действительность предельно унифицирована и операбельна, она на «всех одна». Информационное ускорение общества приводит к тому, что задействуется в основном операционная составляющая человеческого внимания, в перераспределении внимания между объектами не остается ресурсов для того, чтобы направить внимание в глубь вещи,  увидеть не то, что показывают, а то, что лежит в иной к данному контексту плоскости.

Несмотря на видимое разнообразие идей, реальное взаимодействие субъекта с миром смыслов, реальное осознание, становится редкостью. Фигурирующие в обществе смыслы не имеют экзистенциальной поддержки и проникновения субъекта, они выполняют функции товарных вывесок, обслуживая коммерческие предприятия разного толка. Тексты  *, создаваемые исключительно с внешней прагматикой, без попытки автора что-либо открыть благодаря этим текстам для себя, льют воду на мельницу «товар-знак-деньги-товар»; смыслы превращаются в универсальную валюту знаков-образов товара, на которую потребитель с готовностью меняет валюту денежную. Не зря же маркетологи уже много десятилетий руководствуются принципом «Мы продаем не вещь – а образ вещи».

В условиях упаковки-распаковки поверхностных признаков вещей решающее значение приобретает повторяемость в отношениях «знак-реципиент». Повторяемость тем * девальвирует знаки (слова, образы и т.д.), доводя их восприятие (читай – потребление) до автоматизма. Чем более какое-нибудь отношение употребляется автоматически, тем труднее его осознать – закон Клапареда. И с каждым новым повторением шансов увидеть необычное в обычном становится все меньше. Как мы говорили выше, тенденция такова, что субъект инерционно определит новый класс объектов (ситуаций, явлений и т. д.) как старый. Другими словами, пройдет мимо возможности увидеть, распознать или испытать новое. Исключительную роль при этом приобретают контрмеханизмы, позволяющие раскладывать признаки в ситуации. Если не уметь видеть в «старой» ситуации новые признаки, которые мы определили как инородные, – познание остановится, так как в сознании уже действует образ (ситуации), с которым можно адекватно сличить действительность. Таким образом, апеллирование к образу-эталону квалифицируется нами как механизм частной стратегии человеческого познания, имеющее в качестве альтернативы контрмеханизм: выделение инородного признака, инородного контекста и иного – неэталонного – смысла, который может быть конвертирован из других контекстов действительности.

Основная методическая трудность здесь – в недооценке возможностей собственного осознания, не привязанного к накопленному опыту – не только конкретным субъектом, но и обществом в целом. Субъект не мотивирован на осознание. Широчайшие информационные возможности современного мира подавляюще воздействуют на эту способность, лишая человека уверенности в том, что осознание может оказаться предпочтительнее опознания. Ограничением для осознания является действие или восприятие субъектом события с безальтернативной, предустановленной интерпретацией. Жесткая привязка действий к определенным функционирующим в обществе целям, исключение нерациональных интерпретаций из собственного бытия приводят к атрофии функции осознания в принципе.

Дефицит нового (необычного) для представителя профессии автора текста * складывается из внешних установок, воздействующих на его сознание, и, чтобы его преодолеть, нужно стремиться к реализации высших психических функций, включающих в себя объемное внимание, осознание и диалектическое мышление.

Объемное внимание необходимо для того, чтобы не пропустить существенный для процесса осознания признак (ситуации, явления, вещи, события и т. д.). Осознание – это осознание признака, способного сформировать новый контекст (вначале – в нерасчлененном виде). Полноценный новый контекст формируется при помощи диалектического мышления. Инородный признак контекста квалифицируется, как мы выяснили, субъективно. Нет объективно данного инородного признака, есть инородный признак для субъекта. А инородным он является ровно настолько, насколько позволяют рамки деятельности осознания. Здесь мы имеем пример диалектического противоречия. Нельзя определить, что первично: инородный признак инициирует осознание (1) или осознание находит субъективный инородный признак (2). Практика снимает данное противоречие, субъект способен как феноменологически ощущать инородное в контексте (1), так и инициировать деятельность осознания как альтернативу деятельности опознания (2).

Как мы определили выше, инородный признак в контексте, в ситуации – это "стартовое реле" для механизмов осознания. Для обнаружения инородного признака, или «инакового» бытия, у субъекта должна быть сформирована особая установка. Реципирующий субъект настраивает свое внимание не на обнаружение известных и опытно установленных материальных признаков, а на поиск некоей абстрактной категории «инородного», которое в каждом конкретном случае воплощается в новой форме. Другими словами, на практике вести поиск по формальным признакам «инородного» невозможно. «Инородность» – скорее требование «от противного», иррациональная категория. При этом именно инородность – как необходимое условие бытийного противоречия – диалектически задает  внутреннюю энергию жизни контекста, и для ее поиска нужно двигаться в смысловую глубь вещи или явления. Установка на поиск инородного формируется непосредственно в результате практики исследования инородного. Чем чаще происходит выделение из окружающих явлений инородного бытия, чем интенсивней сознание общается с абстрактной сутью инородного – тем сильней установка на обнаружение иного, тем эффективнее функционирует в данном отношении внимание реципирующего субъекта.

[1] Познание в социальном контексте. Ответственные редакторы: доктора филос.наук В.А.Лекторский, И.Т.Касавин. –  М.,1994. С.35.

[2] Шехтер М.С. Классификация опознавательных эталонов и анализ эталона-прототипа  (для класса зрительных объектов)//Вопросы психологии. – 2003. – №3., С.95.

[3] Потапова  А. Я. Факторы, способствующие формированию эффективных опознавательных  навыков в обучении//Вопр. психол. – 1989. –  № 2. – С.124–128.