Методика не должна предъявлять субъекту отдельные задачи, она должна включать его в конкретную деятельность, а внутри нее – уже в локальные задачи деятельности. Поиск инородного признака – это деятельность сознания в поле внимания.

«Внимание – форма организации психической деятельности, обеспечивающая выделение в сознании одних объектов отражения при одновременном отвлечении от других объектов». [1]

В свете накопленных в современной психологии и психофизиологии фактических данных и развиваемых представлений, внимание следует рассматривать как один из процессов саморегуляции, направленный на такую организацию активности индивидуума, которая обеспечивает наилучшее выполнение стоящих перед ним задач при наименьших энергетических затратах.

Современные психологические концепции, объясняющие избирательный характер психических процессов, апеллируют прежде всего к селективному вниманию, которое рассматривается как результат специальной деятельности отбора соответствующей информации с одновременным игнорированием другой, конкурирующей информации, как процесс длительного удержания определенных стимулов или «образов» в сознании и как процесс контроля над деятельностью с этими стимулами или «образами».

Проблема внимания и его нейрофизиологических механизмов чрезвычайно сложна как с теоретической, так и с методологической точки зрения. Она принадлежит к числу тех проблем, которые многократно пересматривались в истории науки и которые до настоящего времени таят в себе много противоречивого и неясного. Это происходит потому, что в проблеме внимания, как в фокусе, сосредоточены узловые вопросы современной психологии: вопрос о природе избирательности, вопрос о произвольном и непроизвольном характере психических процессов, вопрос об осознанности и автоматизации психических актов и т. д. Естественно, что общее состояние проблемы внимания зависит от решения этих кардинальных вопросов.

Современные физиологические теории направлены главным образом на объяснение сенсорного внимания, т. е. явлений внимания, проявляющихся в сфере разных видов восприятия. К области человеческого восприятия относятся нейрофизиологические механизмы внимания, а связь внимания с процессами мышления, интеллекта до сих пор не получила полноценного материального обоснования.

В результате исследований было установлено, что формирование умственных действий в конце концов приводит к образованию мысли, мысль же представляет собой двойное образование: мыслимое предметное содержание и собственно мышление о нем как психическое действие, обращенное на это содержание. Анализ показал, что вторая часть этой диады есть не что иное, как внимание, и что это внутренние внимание формируется из контроля над предметным содержанием действия. Это значит не то, что мысль есть внимание или что внимание есть мысль, а только следующее. В каждом человеческом действии есть ориентировочная, исполнительная и контрольная части. Когда действие становится умственным и далее меняется так, что ориентированная часть превращается в понимание, исполнительная – в автоматическое ассоциативное прохождение объективного содержания действия в поле сознания, а контроль – в акт обращения «Я» на это содержание, то собственная активность субъекта, внутреннее внимание, сознание как акт сливаются в одно переживание; при самонаблюдении оно представляться чем-то простым и далее неразложимым, как его и описывали старые авторы.

Настройка на инородное предполагает активизацию в сознании и в памяти субъекта эталонного образца-стимула инородного. Эффективность подобной настройки, четкость, воспроизводимость эталонных стимулов-образов зависит от частоты их использования, от опыта взаимодействия с фактами инородного.

В связи с этим, методическое значение приобретает формирование действия до стадии «слияния» – оптимизирование интеллектуальной ориентировочной стороны действия в выбранной стратегии решения прагматических задач. Необходимость выбора – стратегии опознания или стратегии осознания – определяется различиями в характере работы психофизиологических механизмов внимания. Чтобы проследить их работу, нам потребуется ввести понятия афферентного и эфферентного синтеза.

«Афферентный синтез (Afferent (англ.) – центростремительный) – начальная стадия функциональной системы; процесс сопоставления, сличения, отбора и синтеза разнообразных по значению афферентных потоков возбуждений, составляющих основу развертывания функциональной системы поведения. Афферентный синтез осуществляется при участии: 1) доминирующей мотивации, складывающейся на основе специфической потребности; 2) обстановочной афферентации; 3) пусковой афферентации и 4) памяти.

Эфферентный синтез (Efferent (англ.) – центробежный) – стадия функциональной системы, следующая за стадией принятия решений; представляет собой возбуждение, которое через ретикулярную (Reticular (англ.) – сетчатый) формацию мозгового ствола активирует ориентировочную реакцию. Эфферентный синтез состоит: 1) из программы действия, выработанной нейронами центральной нервной системы; и 2) из эфферентного возбуждения, передающегося по нервам к исполнительным органам.

Показатель интенсивности внимания имеет морфологически выраженную материальную природу.

Поскольку существуют морфологически выделяемые пути от рецепторов до коры головного мозга, предполагалось, что процесс фильтрации (торможения) происходит на этапах переключения этих путей в релейных ядрах. При этом допускалось, что показателем торможения является уменьшение импульсной активности нейронов этих ядер, что должно сопровождаться уменьшением их суммарной активности, регистрируемой в виде вызванных потенциалов (ВП).

Если мы преследуем цель так ориентировать субъекта, чтобы его избирательное внимание к инородному имело показатели максимально возможной интенсивности, нам нужно прежде всего вывести субъекта из стратегии опознания, в котором стимулы опознаются в соответствии с действующими моделями, что означает идущее на смену афферентному синтезу «эфферентное торможение».

К явлениям, несомненно связанным с вниманием, относится привыкание ВП. Один из предположительных механизмов привыкания – это сопоставление воспринятого стимула с «нервной моделью» [2]. Предполагается, что если действующий стимул совпадает с заготовленной моделью, возникает эфферентное торможение активирующих влияний. Это означает, что для развития привыкания конкретные условия, например определенная информационная нагрузка, могут быть достаточно существенны.

Первые предъявления сенсорного стимула сопровождает явление снижения величины реакции на стимул при совпадении ожидания и реальности. В результате ориентировочная реакция не возникает, амплитуда ответов снижается. Иными словами, привыкание рассматривается как результат торможения активизирующих ретикулярных влияний при повторении индифферентного стимула благодаря формированию его модели в коре мозга. На уровне нейрофизиологии так находит себе объяснение ограничивающее влияние «многознания», о котором мы говорили выше.

В стратегии опознания и в стратегии осознания сознанию предъявляются разные стимулы. В первом случае это элементы моделей стереотипных контекстов, во втором – инородные элементы контекста. Следовательно, успешность в реализации каждой из стратегий будет заключаться в способности субъекта предъявлять сознанию четкие разнородные стимулы, не смешивая их в одном познавательном акте. В этом смысле игнорирование «чужеродных» данной стратегии стимулов оказывается – в каждом из случаев – важнейшей составляющей общей эффективности той или иной стратегии. Таким образом, речь снова заходит об исходной прагматике автора текста * – прагматике выбора тотальных стратегий работы с материалом.

«Привыкание, как и внимание, это изменение реакций на стимулы, обусловленное предварительно сформированными «моделями». Изменение состоит либо в снижении реакции (привыкание), либо в усилении ответов на значимые стимулы (внимание). Поскольку внимание «стимулоспецифично», возникает мысль, что его можно рассматривать как поддерживаемое избирательное невнимание. Исходя из представления о единстве привыкания и внимания, следует ожидать, что привыкание к индифферентным стимулам будет развиваться быстрее, если одновременно будет выполняться какое-то задание в связи с другими стимулами, которое должно увеличить потребность в «экономичном распределении ресурсов» [3].

Важное различие касается объектов внимания при реализации стратегий осознания и опознания. В первом случае внимание субъекта захватывает самого субъекта в контексте, во втором случае – только контекст. Субъект, помещая в поле внимания самого себя, способен отсеивать то, что для него – субъекта – в контексте не является инородным. Когда, например, на автодороге происходит авария, и пострадавшие автомобили затрудняют движение потока, водитель проезжающей мимо места аварии машины,  как правило, обязательно бросит взгляд на место ДТП. Его внимание привлекается нарушением контекста обычного движения, однако, в плане моделирования контекста, сознание встречается с хорошо знакомой и привычной моделью социальной ситуации, коей является ДТП. При этом сам субъект в состоянии принять решение, исследовать ли ему дальше признаки известной ему ситуации. Немало водителей действительно затормаживают свое движение, им становится интересно рассмотреть детали аварии (афферентный синтез). Другие же сознательно перестают обращать внимание на картину аварии (эфферентное торможение), поскольку это чревато отвлечением внимания от своей дороги и может даже привести к проблемам уже своего транспортного средства. В повседневной жизни наше внимание практически неуправляемо – его последовательно занимают внешние раздражители, и сознательного включения субъекта в процесс «афферентный синтез – эфферентное торможение», как правило, не происходит. Исключение – те ситуации, где подобное невключение субъекта заведомо может привести к неблагоприятным для него последствиям. Как правило, именно в таких ситуациях (подобно описанной выше) человек вспоминает о том, что у него есть внимание, и что им необходимо управлять посредством сознательного выбора – объектов, контекстов и самого  характера наблюдения. Мы начали изложение примера с того, что в стратегии осознания, в отличие от стратегии опознания, субъект сам себя помещает в поле внимания. Если в ситуации с наблюдением ДТП внимание проезжающего мимо водителя не поглощено целиком самим ДТП и он в состоянии отслеживать свое поведение со стороны, он способен изменить стратегию опознания на поиск инородного элемента ситуации, то есть запустить стратегию осознания. Таким – инородным исходному контексту – элементом может стать именно наблюдение  за другими водителями, некоторые из которых даже паркуют свои автомобили рядом с местом аварии, чтобы подробнее рассмотреть покореженные машины. Наблюдая уже не прямой контекст события, а «перпендикулярный», субъект в состоянии осознать масштаб порабощенности человеческого внимания и поведения. При этом факт осознания имеет место только в том случае, если исходный контекст ДТП «запустил» контекст любопытства толпы (через соответствующий инородный признак – вытянутые шеи проезжающих свидетелей) в  первый раз. Если субъект, получивший экзистенциальный опыт, смысловое откровение о поведении толпы, начнет думать об этом, проезжая какое-либо ДТП в другой раз, – не будет  ни инородного признака, ни факта осознания. Понятно при этом, что ситуация повторяется в модели, но не повторяется бытийно. Следовательно, в любой ситуации можно найти для себя не старое знание, а новое, найти, так сказать вход в новое знание, которым и является инородный признак контекста. Ведь мир явлен нам всегда весь и одновременно через все.

В соответствии с нашей философско-этической позицией, создавая поле внимания в деятельности осознания инородных элементов содержания, мы создаем благоприятные условия для самоявленного отображения сущности в нашем сознании.

Как мы уже писали выше, в соответствии с феноменологическим подходом, момент интенционального свершения актов сознания или способ данности предмета (сущности) содержит два компонента: компонент ощущения (hyletische Daten) и компонент смыслообразования (sinngebende Daten). Поскольку на текущий момент нас интересует такой «способ данности предмета», который мы определили как инородный, то и ощущение, которое находится в центре нашего внимания, является ощущением инородного.

Условия существования инородного признака (ИП) контекста:

1. ИП должен существовать среди совокупности элементов, способных образовать однородный контекст. По законам психологии восприятия, совокупность таких элементов будет восприниматься как целое. Структурно ИП должен входить в тот минимум объектов, из которых искомый контекст может быть построен.

2. ИП должен быть встроен в текущий контекст как его неотъемлемая часть, элемент.

3. В процессе осознания становится видимой часть содержания ИП, не вписывающаяся в форму исходного контекста.

4. ИП должен в чем-то противостоять совокупности преобладающих элементов контекста (это может быть и скрытое противоречие, и открытый конфликт).

5. Несоответствие ИП исходному контексту проявляется не в изменении элементов исходного контекста (или их интерпретации), а в появлении разрозненных и поначалу несвязанных мыслей из других контекстов. Элементы "второго" контекста могут проявиться только лишь при вычленении  детерминирующего их ИП. Однако феноменологическое ощущение того, что в ситуации «есть что-то еще», какая-то дополнительная смысловая энергия, может возникнуть еще до осознанного выделения дополнительного контекста.

Ощущение инородного попадает в фокус внимания при реализации одной из тактик внимания. Однако на практике направление внимание в информационном поле может быть подвержено быстрой смене ориентиров, причем именно такой характер деятельности внимания мы оцениваем как наиболее эффективный при реализации стратегии осознания. В связи с этим, каждая из тактик – это скорее вектор направления внимания в процессе осознания элементов содержания.

Информационное пространство в нашей методике организовано как поле осознания внутри четырех «полюсов» внимания:

1. Обнаружение инородного в контексте (детективная парадигма).

2. Инициация инородного посредством чувств.

3. Мониторинг релевантных фактов инородного.

4. Создание релевантных инородных элементов содержания.

Прагматика конкретного текста в совокупности с его жанровой формой в ходе работы над содержанием определяет преобладающую активность тех или иных «полюсов» внимания.

Каждый из локальных отрезков деятельности внимания сопровождается деятельностью мышления, которая может быть реорганизована в практику порождения мыслей для содержания текста.

Дополнительной, но при этом постоянной операцией внимания в процессе осознания – является перманентная проверка признака на инородность. Эффективность этого процесса зависит от знания контекста и умения видеть смысловые элементы контекста с «максимальным разрешением» (предельным членением на фрагменты). Умение это складывается в результате развития возможностей опознания элементов. Взаимосвязь очевидна: чем большее количество смысловых элементов в отрезке действительности (контекста) выделено – тем больше вероятность найти в них инородный элемент. Постоянный ресурс внимания  при реализации стратегии осознания направлен на то, чтобы проверить локальный смысловой элемент на предмет соответствия условиям, заданным для инородного признака.

[1]  Большая медицинская энциклопедия. М: Эксмо – 2007.
[2] Рутман Э.М. Вызванные потенциалы в психофизиологии. –  М. – 1979.
[3] Там же.